Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 2 - Страница 125

• Предыдущая
• 125 / 205
• Следующая

– Слово д'Артаньяна!

– Но почему же в таком случае меня не представили? – удивился Портос.

– Разве вам не говорили об этом представлении?

– Говорили, но я все еще жду его.

– Не беспокойтесь, представят.

– Гм, гм! – проворчал Портос.

Д'Артаньян переменил тему разговора.

– Вы, по-видимому, живете очень уединенно, дорогой друг – заметил он.

– Я всегда любил одиночество. Я меланхолик, – вздохнул Портос.

– Странно! – сказал д'Артаньян. – Я что-то не замечал этого раньше.

– Это у меня с тех пор, как я стал заниматься науками, – с озабоченным видом отвечал Портос.

– Надеюсь, что умственный труд не повредил телесному здоровью?

– О, нисколько.

– Силы не убавилось?

– Нисколько, друг мой, нисколько!

– Дело в том, что мне говорили, будто в первые дни по вашем приезде…

– Я не способен был шевельнуться, не правда ли?

– Как! – улыбнулся Д'Артаньян. – Почему же вы не могли шевельнуться?

Портос понял, что сказал глупость, и захотел поправиться:

– Я приехал из Бель-Иля на плохих лошадях, и это утомило меня.

– Теперь меня не удивляет, что я видел на дороге семь или восемь павших лошадей, когда ехал вслед за вами.

– Видите ли, я тяжел, – сказал Портос.

– Значит, вы были разбиты?

– Жир мой растопился, вот я и заболел.

– Бедный Портос… Ну а как обошелся с вами Арамис?

– Отлично… Он поручил меня попечению личного врача господина Фуке.

Но представьте, что через недолю я стал задыхаться.

– Как так?

– Комната была слишком мала; я поглощал слишком много воздуха.

– Неужели?

– Так мне сказали, по крайней мере… И меня перевели в другое помещение.

– И там вы вздохнули свободнее?

– Там мне стало гораздо лучше; по у меня не было никаких занятий, мне нечего было делать. Доктор уверял, что мне нельзя двигаться. Я же, напротив, чувствовал себя сильнее, чем когда-нибудь. От этого произошел один неприятный случай.

– Какой случаи?

– Представьте себе, дорогой друг, что я взбунтовался против предписаний дурака доктора и решил выходить, понравится ему это или нет. Итак, я приказал прислуживавшему мне лакею принести платье.

– Вы, значит, были раздеты, мой бедный Портос?

– Нельзя сказать, чтобы, совсем, на мне был великолепный халат. Лакей повиновался; я надел свое платье, которое стало мне слишком широко. Но вот странная вещь: ноги мои, напротив, увеличились.

– Да, понимаю.

– Сапоги сделались очень узкими.

– Значит, ваши ноги распухли?

– Вы угадали.

– Еще бы! И это вы называете неприятным случаем?

– Именно. Я рассуждал не так, как вы. Я сказал себе: «Если на мои ноги десять раз налезали эти сапоги, то нет никаких оснований думать, что они не налезут в одиннадцатый раз».

– На этот раз, милый Портос, позвольте мне заметить, что вы рассуждали нелогично.

– Словом, я уселся около перегородки и попробовал надеть правый сапог, я тянул его руками, подталкивал другой ногой, делал невероятные усилия, и вдруг оба ушка от сапога остались в моих руках, а нога устремилась вперед, как снаряд из катапульты.

– Из катапульты! Как вы сильны в фортификации, дорогой Портос!

– Итак, нога устремилась вперед, встретила на своем пути перегородку и пробила ее. Друг мой, мне показалось, что я, как Самсон, разрушил храм. Сколько при этом повалилось на пол картин, статуй, цветочных горшков, ковров, занавесей! Прямо невероятно!

– Неужели?

– Не считая того, что по другую сторону перегородки стояла этажерка с фарфором.

– И вы опрокинули ее?

– Да, она отлетела в другой конец комнаты. – Портос захохотал.

– Действительно, вы правы, это невероятно. – И д'Артаньян расхохотался вслед за Портосом.

Портос смеялся все громче.

– Я разбил фарфора, – продолжал он прерывающимся от смеха голосом, больше чем на три тысячи франков, ха-ха-ха!..

– Великолепно!

– Не считая люстры, которая упала мне прямо на голову и разлетелась на тысячу кусков, ха-ха-ха!..

– На голову? – переспросил д'Артаньян, хватаясь за бока.

– Прямо на голову!

– И пробила вам череп?

– Нет, ведь я же сказал вам, что разлетелась люстра, она была стеклянная.

– Люстра была стеклянная?

– Да, из венецианского стекла. Редкость, дорогой мой, уникальная вещь и весила двести фунтов.

– И упала вам на голову?

– На… го… ло… ву… Представьте себе раззолоченный хрустальный шар с инкрустациями снизу, с рожками, из которых выходило пламя, когда люстру зажигали.

– Это понятно. Но тогда она не была зажжена?

– К счастью, нет, иначе я сгорел бы.

– И вы отделались только тем, что были придавлены?

– Нет.

– Как нет?

– Да так, люстра упала мне на череп. А у нас на макушке, по-видимому, необыкновенно крепкая кость.

– Кто это вам сказал, Портос?

– Доктор. Нечто вроде купола, который выдержал бы собор Парижской богоматери.

– Да что вы?

– Наверное, у всех людей череп устроен таким образом.

– Говорите за себя, дорогой друг; это у вас, а не у других череп устроен так.

– Возможно, – сказал самодовольно Портос. – Значит вот, когда люстра упала на купол, который у нас на макушке, раздался шум вроде пушечного выстрела; хрусталь разбился, а я упал, весь облитый…

– Кровью? Бедный Портос!

– Нет, ароматным маслом, которое пахло превосходи но, но чересчур сильно; я почувствовал головокружение от этого запаха. Вам приходилось испытывать что-нибудь подобное, д'Артаньян?

– Да, случалось, когда я нюхал ландыши. Итак, бедняга Портос, вы упали и были одурманены ароматом?

– Но самое удивительное, – и врач клялся, что никогда не видывал ничего подобного…

• Предыдущая
• 125 / 205
• Следующая