Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 2 - Страница 160

160

– Ах, – воскликнула принцесса, забыв о присутствии Маникана, – неужели все это случилось действительно из-за меня?

Маникан мог наконец перевести дух; он честно заслужил этот отдых.

Принцесса тоже некоторое время оставалась погруженной в печальные мысли. Ее волнение можно было угадать по порывистому дыханию, по томному взгляду, по движениям руки, которую она то и дело прижимала к сердцу.

Однако и в эту минуту она не перестала быть кокеткой; ее кокетство, как огонь, находило для себя пищу повсюду.

– В таком случае, – сказала она, – граф угодил двум лицам сразу. Ведь господин де Бражелон тоже должен быть очень признателен господину де Гишу, тем более признателен, что везде и всегда будут считать, что честь Лавальер была защищена этим великодушным рыцарем.

Маникан понял, что в сердце принцессы еще остались некоторые сомнения в его упорное сопротивлении подогрело их.

– Вот уж подлинно прекрасную услугу оказал он мадемуазель де Лавальер и господину де Бражелону! Дуэль наделала шуму, который порядком обесславит эту девицу и неминуемо поссорит ее с виконтом. Таким образом, пистолетный выстрел господина де Варда одновременно убил честь женщины, счастье мужчины и, может быть, смертельно ранил одного из лучших дворян Франции. Ах, принцесса, у вас холодный разум, он всех осуждает и никого не оправдывает!

Эти слова Маникана унесли последние сомнения, еще оставшиеся не в сердце, а в уме принцессы. И не щепетильная принцесса, не подозрительная женщина, а любящее сердце болезненно почувствовало опасность, нависшую над де Гишем.

– Смертельно ранен! – задыхаясь, прошептала она. – Неужели вы сказали, что он смертельно ранен, господин де Маникан?

Маникан ответил только глубоким вздохом.

– Итак, вы говорите, что граф опасно ранен? – продолжала принцесса.

– У него раздроблена кисть руки и прострелена грудь, принцесса.

– Боже мой, боже мой! – воскликнула принцесса в лихорадочном возбуждении. – Ведь это ужасно, господин де Маникан! Вы говорите, раздроблена рука и пуля в груди? И все это наделал этот трус, этот негодяй, этот убийца де Вард! Положительно, на небе нет справедливости.

Маникан, по-видимому, был сильно взволнован. Действительно, он вложил много энергии в последнюю часть своей защитительной речи.

Что же касается принцессы, то она совсем позабыла о приличиях; когда в ней просыпалась страсть, – гнев или любовь, – ничто не могло сдержать ее порыва. Принцесса подошла к Маникану, беспомощно опустившемуся в кресло; сильное волнение как бы давало ему право нарушить требования этикета.

– Сударь, – попросила принцесса, беря его за руку, – будьте откровенны.

Маникан поднял голову.

– Положение господина де Гиша действительно серьезно? – спросила принцесса.

– Очень серьезно, принцесса, – отвечал Маникан, – во-первых, вследствие потери крови, вызванной повреждением артерии на руке, а затем из-за раны в груди, где, по мнению доктора, пуля задела какой-то важный орган.

– Значит, он может умереть?

– Да, может, принцесса, и даже без утешительного сознания, что вам известно о его самопожертвовании.

– Вы ему скажете.

– Я?

– Да, ведь вы его друг.

– Нет, принцесса, я расскажу господину де Гишу, если только несчастный еще в состоянии выслушать меня, лишь то, что я видел, то есть как вы к нему жестоки.

– Сударь, это было бы варварством с вашей стороны.

– Нет, принцесса, я расскажу ему всю правду; ведь у человека его возраста организм могуч, а врачи, которые лечат его, люди знающие и искусные. И если бедный граф поправится, то я не хочу подвергать его опасности умереть от другой раны, раны, нанесенной в сердце.

И с этими словами Маникан встал и почтительно поклонился, собираясь уходить.

– Скажите, по крайней мере, – почти умоляюще остановила его принцесса, – в каком состоянии находится больной и какой врач лечит его?

– Состояние графа очень плохое, принцесса, а лечит графа врач его величества господин Вало, с помощью одного коллеги, к которому перенесли господина де Гиша.

– Как! Он не в замке?

– Увы, принцесса, бедняге было так плохо, что его не могли доставить сюда.

– Дайте мне его адрес, сударь, – живо сказала принцесса, – я пошлю справиться о его здоровье.

– Улица Фер; кирпичный дом с белыми ставнями; на дверях написана фамилия врача.

– Вы идете к раненому, господин де Маникан?

– Да, принцесса.

– В таком случае окажите мне одну любезность.

– Я весь к услугам вашего высочества.

– Сделайте то, что вы собирались сделать: вернитесь к господину де Гишу, удалите всех находящихся при нем и уйдите сами.

– Принцесса…

– Не будем терять времени на бесплодные пререкания… Дело вот в чем: не ищите тут никакого скрытого смысла, довольствуйтесь тем, что я вам скажу. Я пошлю одну из своих фрейлин, может быть двух, так как уже поздно; мне не хотелось бы, чтобы они вас видели иди, говоря более откровенно, чтобы вы видели их. Эти предосторожности так понятны, особенно для вас, господин де Маникан: ведь вы все схватываете с полуслова.

– Да, принцесса. Я могу поступить даже лучше, я сам пойду перед вашими фрейлинами; таким образом, им не придется искать дорогу, и в то же время я окажу им помощь, если, паче чаяния, в ней будет надобность.

– И кроме того, при этом условии они войдут в дом, где находится господин де Гиш, без всяких затруднений. Не правда ли?

– Конечно, принцесса; я войду первым и устраню все затруднения, если бы таковые случайно возникли.

– Хорошо, ступайте, господин де Маникан, и ждите на нижней площадке лестницы.

160